О состоянии духовной революции в России. К научно-историческому решению Центральной Проблемы Исторической Безопасности Российской Федерации

       Уважаемые Соотечественники!

        Я россиянин, я физически ощущаю себя пропитанным тысячелетней историей и культурой России. Но из-за обстоятельств «второй мировой войны»[11] я появился на свет не на Родине, а в Иране, в колыбели ещё более древней цивилизации. Кроме того, мне пришлось продолжительное время жить не в России, а в союзных Республиках бывшего СССР – Азербайджане, Грузии, Казахстане, Украине и Киргизии. Народы этих уже независимых государств предпринимают попытку использовать свой собственный, уникальный исторический опыт борьбы за своё историческое выживание, поэтому мне, как историку, представилась возможность воспринять широкую палитру исторического опыта, не только в книжном, но и в живом воплощении, благодаря личному знакомству с людьми многих национальностей.
       При всём разнообразии национальных способов исторического выживания, представленных мне моими знакомыми, я непроизвольно обнаруживаю в них ещё живую память сопричастности общей исторической судьбе, которая почти у каждого связана с историей России жизнью нескольких поколений предков. Эта часть живой истории всё ещё являет собой особую историческую общность народов Евразии, в которой многие чувствуют себя не русскими, но в какой-то степени россиянами, и я воспринимаю этих людей своими соотечественниками.
Наше действительное Отечество – это общий исторический путь, и всем хочется, чтобы он открывал, а не закрывал перспективы нашего исторического существования и развития.
        В этом и состоит Центральная проблема исторической безопасности всех стран и народов, вообще, и исторической безопасности Российской Федерации, в частности. Но проблема России, проблема россиян, то есть проблема нашей с Вами исторической безопасности, принципиально отличается от проблемы исторической безопасности белорусов или моих земляков киргизов. Принципиальное отличие обнаружило себя в XIV веке, когда внутриполитический процесс объединения русских земель вокруг Москвы превратился в основу внешней политики Московской Руси. Эта политика известна как «собирание земель». В эпоху феодализма именно этот принцип политической организации россиян связал многочисленные народы Евразии с Российской государственностью

     Собирание как принцип государственной политики – интеллектуальный плод от духовного плода соборности Русской Православной Церкви. Этот принцип внутреннего устройства и внешней политики России придал ей то принципиальное отличие, что обратная (рефлексивная) сторона соборности рождает в каждом участнике собрания сознание ответственности собирающего Центра за общее состояние, за общую историческую участь «земель и народов».
К концу ХIХ века, развитие капитализма основательно пошатнуло устойчивость основополагающего принципа Российской государственности. Новый способ экономической деятельности подверг глубокому сомнению «общность» народов России. Дело в том, что частное предпринимательство побуждает людей к определению личной цели своей предпринимательской активности. В сознании нового класса «общность» людей и народов России оказалась не имеющей рациональной цели. Именно кризис цели оказался системным кризисом Российской государственности после «Великой реформы» Александра II (1861 года). Салтыков-Щедрин, оценивая состояние государственного управления в России, отмечал: «Отсутствие ясно сознанной цели – вот ахиллесова пята всех администраторов»[12]. Власть российского Государя не могла удержать собрание народов как одно целое, поскольку задача обеспечения безопасности земель уступила место новой исторической задаче – обеспечению безопасности частного капитала. Последняя заведомо предполагает, что эта забота является частным делом, и, следовательно, исключает общую цель, как основу политической организации общества.
     Общую цель для великой общности (земель, людей и народов), собранных за пять столетий под властью российского императора, смогла предложить только одна политическая партия России – партия большевиков (РСДРП/б/). Идеологической платформой этой партии был научный социализм, превращённый в политическое орудие мировой борьбы классов. Россия, в лице большевиков, подхватила упавшее на Западе знамя мировой гражданской войны и эта платформа удерживала распадавшуюся «общность» ещё 70 лет, то есть до тех пор, пока на ахиллесовой пяте Российской государственности не протёрся «идеологический носок», наспех натянутый Октябрьским большевистским переворотом. (Подробнее о сущности большевизма и его пороках будет сказано в Главе 1.)
    Разрушение Советского Союза (об этом см. Часть 3 Главы 2.) осуществлялось при полной безответственности союзного Центра за общую историческую участь народов. Поэтому народы, ранее связавшие свою судьбу с   Российской государственностью, вмиг обратились в подобие общества обманутых вкладчиков. В этой общности народов, обманутых ложным величием общей цели, возникла уникальная ситуация исторического самоопределения. Все народы оказались в равном положении, но для россиян равенство обманутых обернулось наибольшей трагедией. Мы оказались не только обманутыми, но и обманщиками. В новой фазе исторического самоопределения все народы переживают духовное восхождение: одни уже пришли к сознанию своей независимости, другие, ещё входящие в состав Российской Федерации, продолжают восхождение к своей суверенности, но мы, россияне, опущены к исходному состоянию, к осознанию кризиса своей государственности в её духовной основе – в соборности.

Что может быть страшнее, чем быть опрокинутыми на пять столетий назад к кризису того принципа политической организации, который был величайшим обретением политического разума, исходящего из самого духа христианского православия?
Однако, кризис соборности, кризис фундаментальной основы нашей политической организации, это всего лишь та духовно-политическая часть Центральной проблемы исторической безопасности, которая является сугубо внутренним делом россиян. Но в той же Центральной проблеме исторической безопасности Российской Федерации есть ещё и общая неизмеримо более сложная и масштабная составляющая, о которой пора задуматься не только россиянам, не только народам, уже связанным с российской историей, но и всему человеческому сообществу. Это геологическая составляющая ЦПИБ РФ.

Адресуя Открытую Памятную Записку о состоянии происходящей в нас духовной революции не только россиянам, но и неопределённому кругу читателей, я обеспокоен тем, что мы подошли к той черте мирового развития, которая ставит будущее огромной общности народов и будущее человечества в прямую зависимость от духовно-нравственной основы нашего исторического выбора. Мы, россияне, оказались той частью человеческого сообщества, которая буквально прижата к барьеру рокового для человечества выбора. Вольно или невольно, сознательно или бессознательно, но мы, россияне, совершаем выбор чудовищно большого масштаба, который совершенно несоизмерим с масштабом наших повседневных дел. Нам очень трудно заметить, что своими каждодневными решениями и поступками мы не только можем, но и определяем стратегическое направление в развитии планетарного разума. Такой гигантский, буквально космический масштаб трансформации жизни землян, из наших соотечественников первым осознал выдающийся учёный Владимир Иванович Вернадский. Мы не только первыми шагнули в космос, состоянием своего духа и разума мы действительно решаем космическую судьбу разума на планете Земля.
Дело в том, что по показателям своего физического развития человечество уже переросло биосферную (общую с животными) форму своего существования и развития. Кроме того, наше биосферное существование уже несовместимо с уровнем нашей научно-технологической вооруженности. Оставаться в состоянии биосферного развития – то же самое, что быть детьми в коротких штанишках, упивающимися игрой в войну, когда характер вооружения давно перестал быть игрушечным. Чтобы жить дальше, нам необходимо преодолеть социально-политическую инфантильность и поумнеть настолько, чтобы быть способными на решение более серьёзных задач, чем война. Первейшей из таких задач является прекращение войны человека с человеком. Чтобы решить эту задачу в России, её научному разуму необходимо перейти на более высокую ступень нравственного и организационно-методологического развития.

Человеческое сообщество может поумнеть лишь в том случае, если будет преодолена инфантильность в организации высшего интеллектуального слоя российского общества, того слоя, который питает мировую науку как особый социальный институт. Длительная социально-политическая задержка нашего умственного развития на подростковой стадии экспериментального познания и упоительного конструирования технологий уже давно стала тормозом социально-экономического развития России, причиной нравственной деградации её государственного строя и фашизации нашего общественного сознания новой разновидностью этой психопатологии.
Социальное поумнение предполагает преодоление примитивизма в организации взаимодействия научной и политической элит, то есть того взаимодействия, которое определяет смысл и содержание научной политики. Повзрослеть и поумнеть значит определить исторически прогрессивную, общую для человеческого разума форму выхода из кризиса биосферного существования, значит открыть для себя, для людей и народов выход в новое историческое состояние, состояние ноосферного[13] развития.
Таков смысл и таков геологический масштаб Центральной проблемы исторической безопасности Российской Федерации. О необходимости и возможности решения этой проблемы в такой постановке я уведомил Совет Безопасности Российской Федерации в феврале 2000 года.
Однако всякая проблема может быть решена, как минимум, двумя способами:

1. обыденным, то есть основанным на житейском опыте каждого,

     Совет Безопасности Российской Федерации избрал самый простой, обыденный способ. Заявление В.А. Боброва от 16 февраля 2000 года, зарегистрированное в Совете Безопасности 17 февраля 2000 года под № Г – 34588 с резолюцией Секретаря СБ Иванова С.Б. «Без вступления в переписку», было отдано в работу «своим» специалистам. Этот способ решения ЦПИБ РФ осуществляется Аппаратом Совета Безопасности России и в настоящее время.
     Духовная порочность этого способа состоит в том, что он нарушает принцип соборности. Аппарат Совета Безопасности РФ и его научный Совет считают, что они могут решить Центральную проблему исторической безопасности РФ самостоятельно, келейно и тайно, без Боброва, без россиян, без всего человечества. В связи с этим я должен заметить, что это не просто глубокое заблуждение, это форменная глупость.
     Я россиянин и мне, по наивности, казалось, что без меня народ не полон. Я человек, и мне казалось, что без меня человечество не может иметь необходимую полноту восприятия человеческих проблем, необходимую полноту их понимания и полноценного решения. Правда, учёные-экспериментаторы уже привили человеческий геном маленькому поросёнку, поэтому у Совета Безопасности России есть «научные» основания ожидать, что этот поросёнок вырастет в большую свинью, даст крепкое потомство человекообразных свиней, которые будут способны восполнять утрачиваемые человечеством органы, вплоть до утраченного нами разума. Этот, вполне реальный путь геологической трансформации планетарного разума и был намечен для России решением бывшего Секретаря Совета Безопасности Сергея Борисовича Иванова. Такой путь развития ни в какой соборности не нуждается, и, вероятно поэтому, Сергей Борисович воспринимает соборность как некий генетический комплекс моей личной или общероссийской неполноценности.

В решениях Совета Безопасности воплощается научная политика России, поэтому я не могу удержаться, чтобы не напомнить моему соотечественнику, россиянину С.Б. Иванову, что его отношение к соборности чревато научно-методологическими последствиями, разрушительными для отечественной науки. Наука вообще не может строиться по принципу исключения умов и их научных знаний, она по своей природе соборна, её здание изначально возводилось путём собирания умов и собирания знаний. Поэтому решение С.Б. Иванова поставило научную политику России на заведомо разрушительную, антинаучную основу.
Кроме того, поскольку речь идёт о необходимости решения Центральной проблемы исторической безопасности Российской Федерации, она должна решаться особым, научно-историческим методом. Но прежде чем продолжать разбор губительных последствий решения нашего уважаемого соотечественника, необходимо отметить, что методологическая сторона проблемы исторической безопасности определяет её мировое, духовно-нравственное измерение, поэтому предварительно необходимо уделить наше внимание ещё и этому её аспекту.

3. ДНК Мира и Человека в духовной революции России

Необходимость решения проблем безопасности России на качественно новом научном уровне возникла ещё до «Катастрофы 1 марта 1881 года»[14], когда в Европе разгорался духовно-нравственный кризис не этнического и не цивилизационного, а мирового масштаба. Хотя для России этот вызов эпохи и стал болезненно ощутимым явлением, как таковой он не был понят. Более того, этот феномен и до сих пор остаётся плохо изученным. В научной литературе об этом явлении имеются лишь не связанные между собой догадки или фрагментарные открытия, авторы которых затрагивают те или иные стороны духовного кризиса, но, как правило, не охватывают или не понимают его мировую природу[15].
Духовно-нравственный кризис Мира – ДНК[16] Мира – это общее состояние современного человека – кризис его Мира. Представление о всеобъемлющем кризисе Мира Человека необходимо сформировать для осознания духовно-нравственного измерения современной проблемы исторической безопасности.

Духовно-нравственный кризис Мира необходимо рассматривать как социально-исторический феномен, как преходящее состояние общества, в котором изменяется духовно-интеллектуальная организация мозга современного человека. Характер и направленность этих изменений определяют историческую и биологическую участь планетарного разума. Новейшие структуры нашего мозга формируются как материальная основа усвоения социальной наследственной информации. Поэтому в момент, когда экспериментаторы уже проникли в геном человека, я не случайно, а вполне намеренно соотношу духовно-нравственный кризис Мира с ДНК Человека. Духовно-нравственная структура планетарного разума определяющим образом скажется на его космической жизнеспособности. К сожалению, в данной работе я не могу достаточно полно раскрыть эту проблему. Она должна быть освещена в специальной монографии. В этой Записке необходимо заметить, что если макромолекулярная структура двойной спирали ДНК (дезоксирибонуклеиновой кислоты) уже является фиксированной формой записи биологической информации, то мозг человека является носителем не закреплённых записей социально-исторической информации. Они не имеют ни фиксированной, ни исторически завершённой формы, они формируют «матричную» структуру мозга, которая и определит дальнейшую стратегию жизни. Историческая бессознательность в этой сфере нашей активности превращает весь человеческий род в «группу риска».
     Весьма ценное исследование условно-рефлекторных записей, накапливаемых в психической организации мозга человека, проделал Михаил Михайлович Зощенко[17]. Это исследование является, пожалуй, единственным подспорьем, способным помочь читателям хоть в какой-то степени охватить масштаб гигантской работы, которую предстоит проделать человеческому разуму от современных полуслепых экспериментов с геномом человека, в условиях всеобъемлющего духовно-нравственного кризиса, до сознательного формирования интеллектуальных структур мозга, способных преодолеть историческую и одновременно биологическую смертность вида Homo sapiens.
     В первой и второй главах этой Записки я вынужден ограничить освещение феномена ДНК Мира отдельными аспектами, питая весьма слабую надежду на то, что ход событий предоставит мне благоприятный случай вернуться к его фундаментальным основам.
     Первоначально эпицентр разгоравшегося Духовно-нравственного кризиса Мира находился в Западной Европе. Он закладывал предпосылки и основные характеристики, так называемой, «первой мировой войны». В научно-историческом отношении феномен этой войны до сих пор осознан поверхностно. Мы замечаем внешние признаки явлений и долго не можем понять их внутреннюю природу. Поэтому в оценке «первой мировой войны», в первую очередь, выделяли то, что бросалось в глаза – применение научно-технических достижений в качестве новых средств ведения войны: отравляющих газов, танков, самолётов, пулемётов и других занятных плодов нашего интеллектуально-нравственного уродства. В связи с этим «первую мировую войну» стали определять как «войну машин», но её внутреннюю сущность продолжали воспринимать глазами выдающегося теоретика войны более ранней эпохи – Карла Клаузевица (1780 – 1831).

     Мировосприятие К. Клаузевица определяло интеллектуальный уровень правящих элит Европы, которые ввергли человечество в «первую мировую войну». Уже тогда одержимость власти миропониманием прошлой эпохи являлась форменным анахронизмом. Но тот факт, что это же миропонимание определяет уровень мышления многих современных политиков, военных, учёных и специалистов военно-промышленных комплексов развитых стран, говорит о том, что анахронизм в системе власти и управления технологическим развитием приобретает угрожающие формы. В связи с этим следует принять во внимание, что генерал-майор Карл Клаузевиц умер от холеры в том же году, когда скончался Георг Гегель, чья философская система определяла методологическую основу его мировосприятия. Эти мыслители не дожили ни до революционных изменений в немецкой философии, ни до начала мирового духовно-нравственного кризиса, который породил новое качество войны и её мировой масштаб. Поэтому в нашу эпоху – эпоху структурирования глобальной организации человеческого сообщества, одержимость гегельянским мышлением Клаузевица пора считать если не формой психического заболевания, то проявлением невежества.
     Мировая война является внешним выражением общего духовно-нравственного кризиса Мира, поэтому в феномене мировой войны нам необходимо охватить и понять гораздо больше аспектов, которые выходят за рамки военно-теоретической мысли.
     Одним из проявлений ДНК Мира является переход всей истории войны в качественно новое состояние. Война – это социальная форма внутривидовой борьбы людей за существование, возникшая на уровне родоплеменной организации жизни народов. Возникновение войны выразилось в переносе объекта охоты мужского охотничьего коллектива с животных на человека, что закрепило за мужчиной-охотником ещё и функцию воина. Война, ставшая специфической формой «охоты на людей», а позднее «охоты» за властью над людьми, переживала качественные трансформации, обусловленные историческим изменением форм социальной организации людей. Но как бы мы ни классифицировали все известные формы войны, в этом аспекте вся история человечества делится на две эпохи внутривидовой борьбы: (1) эпоху до мировой войны и (2) эпоху мировой войны.
     Войны первой эпохи относятся к соматической (телесной) фазе развития войны и человеческой предыстории. В этих войнах физические силы людей доминировали над их интеллектуальными силами. Только мировая война и по сути, и по содержанию является непосредственно войной интеллектуальных сил человечества. С этого момента человечество вступило в нейронную фазу развития войны и человеческой предыстории. Поэтому исход второй эпохи войны принципиально решает участь планетарного разума.
     История мировой войны с большим трудом поддаётся весьма условному делению на «первую», «вторую», «холодную» и «антитеррористическую» войну, да и то только в том случае, если мы намеренно отказываемся от понимания мировой природы этих событий новейшей истории.
     В действительности, мы имеем дело с перманентной мировой войной, которая является выражением общего духовно-нравственного кризиса Homo sapiens на завершающей стадии возникновения человечества как планетарного вида. При этом следует помнить, что войны первой эпохи являлись действительным стимулом прогрессивной эволюции вида Homo sapiens, они не препятствовали духовному и интеллектуальному развитию человека.

Но в мировой внутривидовой борьбе, сама война вырождается в свою прямую противоположность, и всякая поддержка этой кризисной формы мирового существования должна быть признана деятельностью, направленной на уничтожение человеческого разума.

Из сказанного не следует выводить отрицательное отношение к интеллектуальному потенциалу военно-промышленного комплекса. Его нельзя подрывать очередной конверсией по Горбачёву, которая осуществлялась в рамках той же самой технологической политики. Состояние интеллектуального потенциала военно-промышленного комплекса определяется и ограничивается уровнем развития научной культуры. Интеллектуальный потенциал наций, занятый разработкой и производством орудий убийства и средств защиты, может перейти к решению более сложных и масштабных задач глобального и космического развития только вслед за качественным ростом науки. Именно состояние науки, её социальная организация, представляющая собой скрытую (тайную) форму интеллектуальной войны, повинна в том, что основные производительные силы наций сосредоточены на войне. Духовно-нравственная задержка в развитии научных сил повинна в том, что военно-промышленный комплекс наций остановился на детской стадии решения конструкторских задач и поддерживает свою физическую форму нагромождением гор военной техники и оружия.

Первая мировая война началась не в 1914 году, и не с убийства Франца Фердинанда в Сараево[18], а гораздо раньше. Она началась во второй половине ХIХ века в форме мировой интеллектуальной войны[19], пережила несколько трансформаций, вплоть до новейшей формы так называемой «антитеррористической войны», но за полтора столетия еще не было сделано ни единого шага к её действительному прекращению. Дело в том, что выход из мировой войны возможен только в одном направлении – вперёд, вперёд по ступеням духовно-нравственного восхождения разума. На высшей ступени организации человеческого разума уже находятся научные силы наций, и без их выхода из войны, без успеха духовной революции в научном разуме человечество не может обрести действительно прогрессивный выход. Поскольку в сфере научного разума нет успехов духовного восхождения, мировая война оказалась замкнутой в порочный круг чередования её фазовых состояний – то интеллектуальной, то соматической войны. Соответственно этим фазам изменяется состав основных участников мировой войны и средства её ведения, что меняет само обличье мировой войны.
Особо важно понять, что по составу участников мировая война отличается, прежде всего, тем, что в числе её субъектов появились совершенно новые индивиды – носители власти научного знания. Именно это обстоятельство принципиально изменило сам дух войны[20], содержание войны и её сферу. В этой войне утрачено традиционное понятие «театра военных действий». Сфера этой войны – Мир Человека.

     Мировой характер войны самым непосредственным образом связан с мировым, планетарным характером научной мысли [21]. По оценкам Карла Маркса в конце 50-х годов ХIХ века «Развитие основного капитала являлось показателем того, до какой степени всеобщее общественное знание [Wissen, knowledge] превратилось в непосредственную производительную силу…»[22]. Однако, в новых социально-экономических условиях, создававшихся производительной мощью научного разума, люди, их общественные организации и государства продолжали вести себя так же, как и прежде, не отдавая себе отчёта в том, что в мире появился новый элемент власти. Никто не подозревал, к каким чудовищным последствиям может привести продолжение тех же отношений войны людей, когда она превращается в войну людей в научном разуме и в войну людей с научным разумом. Никто не сознавал, что такая война становится началом общечеловеческого безумия. Поэтому вслед за индивидами и социальными группировками в эту войну безоглядно вступали и ведущие субъекты Европейской политики, используя в качестве солдат интеллектуального фронта: разведчиков и дипломатов, видных деятелей культуры, представителей официальной науки и изобретателей. Только для российского самодержца Александра III, ощущавшего себя вполне самодостаточно, эта интеллектуальная война с линией фронта, недоступной для восприятия обыденным сознанием, была чем-то нереальным и несуществующим.
     Некоторые историки, ещё при жизни Александра III, не без основания оценивали его как миротворца. Но при его наследнике Николае Александровиче, которому выпала трагическая участь стать олицетворением окончательного избавления России от Царя «в голове», наше Отечество, из-за ущербного духовно-интеллектуального состояния правящих элит, оказалось не способным продолжить его миротворческую миссию. Вместо поиска путей вывода своих европейских союзников из безумия мировой войны, Россия совершенно бессознательно ввязалась в войсковые операции.
     Царь, Правительство и политическая элита России, воспринимавшие мир и мировое сообщество глазами генерала Карла Клаузевица, совершенно не замечали возраставшую в человеке планетарную сущность научного разума. В России это начинал понимать только один человек – Владимир Иванович Вернадский, а жандармское мышление российской власти никак не могло признать в своих согражданах нечто большее, чем «подрывной элемент», к которому оно хронически относило «жидов, студентов и социалистов». Не удостаивая мыслящую часть общества бoльшим вниманием, чем полицейский надзор, российская власть обрекла её на самостоятельное, без «царя в голове», вступление в мировую духовно-интеллектуальную войну. Царь и Правительство управляли не духом и не разумом российского общества, а только его телом, и это тело было брошено в войну на стороне тех сил, в войну с которыми уже давно вступила мыслящая часть российского общества.
     Каким образом Россия пришла к трагическому расколу власти и управления, я попытаюсь напомнить записями в первой и в третьей главах, а сейчас хочу заметить следующее.

     Немецкий генерал Карл Клаузевиц, состоявший на русской службе с 1812 по 1814 гг., успел сформировать в российской элите устойчивое заблуждение, будто субъектом войны может быть только государство, а сами войны могут начинаться не иначе как по «Высочайшему повелению». В свою очередь, Александр Грибоедов, состоявший на дипломатической службе с 1822 года, через журфиксы в Петербургских салонах привил Российской государственной машине глупейшую мысль – мол, всё наше «Горе от ума»[23], а не от его недостаточности. Поэтому российская власть, хронически отстававшая от реальной жизни ХIХ века, никак не могла понять, что её подданные, находившиеся в поле зрения жандармского корпуса как возбудители «вредного брожения умов», уже с 60-х годов ХIХ века являлись участниками и даже ветеранами «первой мировой войны», в которую Царь и Правительство вступили лишь в начале ХХ века. Роковой шаг Николая II, подписавшего злополучный «Манифест» от 20 июля 1914 года, состоял вовсе не в том, что Россия была не готова к началу армейских фронтовых операций. Трагедия этого шага состояла в другом. Вступая в мировую войну, политическое руководство России оставалось в полной исторической слепоте. Оно не разбиралось в диспозиции мировых интеллектуальных сил и оказалось не впереди, а в тылу мыслящей части своего общества. Поэтому пресловутый лозунг большевиков – повернуть оружие против своего Правительства, был всего лишь безумной реакцией гражданского общества на безумное вступление Правительства в безумие мировой войны.
     Так наше Отечество с 1914 года оказалось ввергнутым в состояние перманентного кризисного развития – в форменную чертовщину [24]– от распутинщины до горбачёвщины, и до сих пор такое состояние нашего общественного развития не обрело никакого здравого смысла. Мы, как некая человеческая общность, пытаемся излечить себя от некой болезни, пробуем различные средства, но ни один из применяемых нами «рецептов» не помогает.
     Через 12 лет мы отметим столетие своего мученического пути, но выхода из этого состояния наше Отечество до сих пор не имеет, поскольку мы даже не дали адекватного определения тому, что же с нами происходит в действительности.
     Такое определение я дерзну предложить Вашему вниманию в форме нижеследующего рассуждения.
     Поскольку волей Царя и Правительства официальная Россия вступила в соматическую фазу мировой войны, всё общество, совершенно не сознававшее, что сущностью этой войны являлся духовно-нравственный кризис Мира, оказалось в эпицентре безумия мировой войны и бессознательно кинулось искать выход не из интеллектуальной войны, а из войны соматической. Ленинское понимание империалистического характера этой войны не поднималось выше осознания её социально-экономических причин. Направление выхода, предложенное большевиками, не являлось выходом из духовно-нравственного кризиса (ДНК) Мира. Ленинский «Декрет о мире» (от 26 октября /8 ноября/ 1917 года) был выходом из видимой, соматической войны, но не из кризиса её породившего.

     Поэтому практический поиск выхода оставался безумным метанием нашего социального организма, общего тела в общей «психиатрической палате» духовно больного мира. Отсутствие в России ясного понимания сущности мировых событий было действительным источником нашей беды, но это не следствие духовной или интеллектуальной лени россиян, а как раз наоборот. Диапазон духовных и интеллектуальных исканий россиян настолько глобален и исторически глубок, что он принципиально не может принять сколько-нибудь законченную, «устойчивую» форму пока не выстроится в состояние, адекватное родовой человеческой природе, пока не отыщется общечеловеческий выход из безвыходного положения.
     Состояние исторической безвыходности определяет заметную ожесточённость наших общественных отношений, часто приводящую к мордобою в застольях, к заказным убийствам и даже к уличным побоищам. На мой взгляд, эта ожесточённость тесно связана с другой нашей особенностью. За столетие кризисного развития у нас сложилось некое подобие «культуры» личной безответственности за исторический результат. Эта «культура» охватывает нашу общность и сверху, псевдокультурой безответственного управления, и снизу, псевдокультурой мнимой непричастности каждого из нас к безответственному управлению. Такой принцип наших личных отношений с властью, определяющий псевдокультуру управления, остаётся ахиллесовой пятой исторической общности народов России и народов, сопричастных её исторической судьбе. Она источник всех бед и причина беспросветности нашего будущего. Однако, не смотря на ожесточённость наших взаимоотношений и историческую безответственность, шанс найти действительный выход всегда остаётся.
     На планете ещё нет ни одного народа, нашедшего такой выход. Не найден он и народом Ирана, страны, ставшей моей второй Родиной и Родиной Исламской Революции. Важно продолжать этот поиск и беспокоиться о тех индивидах и народах, которые вообще не обременяют себя духовно-нравственными исканиями. Духовный крест России в том и состоит, что она впряглась в практический поиск выхода и обречена пройти весь путь до конца, или погибнуть, но остановиться ей уже не дано. Поэтому мне представляется, что именно с Российской историей связана потенциальная возможность человечества найти действительный выход из мирового духовно-нравственного кризиса. Действительным выходом из этого кризиса может быть только такой выход, который является выходом для всех, а не для какой-то одной, пусть даже духовной общности людей или народов.
     В настоящий момент трагедия мира разыгрывается в отношении мирового сообщества к духовному состоянию России. Это трагедия явного непонимания и недооценки зависимости всего мира от исхода российских исканий. Мир не понимает, что если Россия не найдёт человеческого выхода, то это будет трагедией не только России, но и общей трагедией человечества. Из наших соотечественников, россиян, только Александр Исаевич Солженицын обладает чувством оголённого нерва мировой истории, которая буквально замкнута «в русско-еврейских взаимоотношениях»[25]. Солженицын оказался единственным, кто взвалил на себя неподъёмную ношу исследования этих отношений в контексте новейшей истории.

     Но взятая им тема, сама по себе, не может разомкнуть «плохой контакт» этого проводника мировой истории. Этот «плохой контакт» будет продолжать «искрить» взрывами на улицах Иерусалима, поскольку он определяется состоянием мирового духовно-нравственного кризиса в его действительном эпицентре, в Москве, определяется состоянием нашей духовной революции.

     Владимир Ильич Ульянов, выдававший себя за Ленина, что, кстати, тоже является частным случаем духовно-нравственного кризиса, смотрел на происходящий в России исторический процесс через призму мировой истории социальных революций. Он утверждал, что уже в его время центр мирового революционного движения переместился в Россию. Те, кто считал иначе, ошиблись. Однако содержанием всякой социальной революции является целый букет переворотов, не только в материальной сфере политических или экономических отношений, но и в духовной сфере, которая является неотъемлемой сущностью всех человеческих отношений. Революционные перевороты в конкретных формах наших отношений или в совокупности этих отношений никогда не выходят за рамки духовной революции, поскольку любой уровень наших отношений остаётся всего лишь составляющим элементом нашей человеческой, духовной сущности. Поэтому ни одна из социальных революций не может быть завершённой, если она не увенчалась духовной революцией. Поиск выхода из духовно-нравственного кризиса Мира, который обрушился на Россию «первой мировой войной», определяет содержание и смысл происходящей в нас духовной революции.

На сегодняшний день, в мировой истории социальных революций высшее положение занимает Исламская Революция, поскольку имам Хомейни дал себе нелёгкий труд поднять задачи социальной революции до уровня революции духовной. Таким образом, планка задач социальной революции в России, которую Ленин определил в 1917 году, была перекрыта в 1979 году социальной революцией в Иране. Но и эта революция не смогла ни поставить, ни решить ключевую проблему мировой истории – проблему выхода из духовно-нравственного кризиса Мира. Происходящая в нас мучительная духовная революция продолжается, однако есть серьёзные основания беспокоиться о её направленности.
Как и всякая революция, духовная революция является ни чем иным, как поиском выхода. Но важно отчётливо сознавать, ИЗ ЧЕГО и ВО ЧТО, ОТКУДА и КУДА, ИЗ КАКОГО и В КАКОЕ состояние мы ищем выход. Духовная революция без ясных ответов на эти вопросы – это контрреволюция, обыкновенное духовное помешательство, а неполнота духовных ответов определяет ту или иную степень психического расстройства, в той или иной общности людей или народов. Духовная революция в психической организации человека – это всегда возвышающий душу нравственный переворот. Духовная контрреволюция – акт помрачающего разум грехопадения. С человеком случается и то, и другое. То же самое происходит и с душой всякого человеческого сообщества.
Духовная революция – не отечественное, и не цивилизационное, а мировое явление. В фокусе духовной революции оказываются так называемые мировые индивиды. Их появление было продуктом глобализации, которую осуществлял победно шагавший по планете капиталистический способ производства. Научное осознание этого факта состоялось в сентябре 1844 года в Париже, во время встречи двух таких индивидов из уже значительного их числа, накопившегося в Европе к середине ХIХ века. Этими мировыми индивидами оказались Карл Маркс и Фридрих Энгельс [26].

          Уважаемые Соотечественники!
     Привлекая Ваше внимание к состоянию духовной революции в России, как явлению мировой истории, я не намерен затрагивать все её аспекты. Сделать это практически невозможно, да и не нужно. Важно то, что мы, россияне, оказались той человеческой общностью, которая именно тем и отличается от других, что без малого сто лет назад, мы были поставлены в зависимость от практического поиска выхода из положения, кажущегося безнадёжным и безвыходным. Безвыходность нашего положения – это феномен мировой войны, которая совершенно неожиданно сделала каждого из нас субъектом мирового существования, но, к сожалению, мировая война остаётся единственной формой нашего мирового существования. Поэтому она не затухает, а лишь переходит из одной своей фазы и из одной своей формы в другую фазу и форму. Наше положение в этой войне совершенно не зависит от того, сознаём мы себя мировыми индивидами или не сознаём. Трагизм же нашего положения состоит в том, что мы объективно поставлены в условия действия мировых сил, невольными проводниками которых мы и являемся, но не мы владеем этими силами, а они владеют нами и владеют ровно настолько, насколько мы не владеем своей человеческой общностью.
     Кроме того, наше положение осложняет изменившаяся духовная сущность войны человека с человеком, что я уже отмечал выше. Война обрела ранее небывалый характер. Возникновение такой войны знаменует качественное изменение самой Истории, она действительно стала Мировой Историей. В ней изменилась и человеческая сущность. Сущность человека де-факто обрела мировой статус, но де-юре такой статус имеют только международные чиновники и международные террористы, поскольку Джордж Буш (младший) признал их субъектами мировой антитеррористической компании.
     В мировой войне изменился характер убийства человека. В предшествующие исторические эпохи, когда История была мировой лишь в потенции, убийство человека не являлось мировым грехом. Нравственная норма «не убий» определялась границами локальной человеческой общности, оставляя за человеком право на убийство того, кого можно исключить из человеческой общности по тем или иным признакам. Но в мировой войне (то есть в Мировой Истории) убийство человека обрело характер мирового деяния. В сознании человека обрушилось прежнее понимание основной нравственной нормы, определявшей человеческое самосознание. В этом помутнении самосознания и состоит нравственная суть духовного кризиса человека. В сознании человека утрачен старый Мир, а новый Мир Человека ещё не определён.

      В мировой войне государства утрачивают былую монополию на ведение войны. Мировая война становится частным делом, в котором человек обращает против человека и против мира любые достижения научной мысли и технологий. Именно этим объясняется феномен Усамы бен Ладена. Такая война не имеет фронта. Это Bellum omnium contra omnes, Война всех (и каждого) против всех [27]. Чтобы точнее и во всём объёме воспринять это состояние, надо иметь в виду, что война каждого против всех – это сознательная война, а её обратной стороной является бессознательная война всех против каждого. Поэтому она ставит каждого из нас в безвыходное положение, из которого неимоверно трудно, почти невозможно найти человеческий выход. Каждый из нас, по одиночке попадая в безвыходное положение, переживает трагедию духовного падения: убивает, грабит, предаёт ближнего, теряет рассудок, принимает наркотики, чтобы потерять жалкие остатки разума, или преодолевает тяготы духовного восхождения на свою личную Голгофу [28].
     Я не намерен детально описывать начальную точку первой мировой войны человека с человеком, поскольку это уведёт меня от практической цели данной Записки. Ограничусь тем, что будет раскрыто в первой и второй главах Записки, а в данный момент замечу, что она началась в Западной Европе, но вовсе не с кровопролития в Сараево, поскольку своё действительное начало мировая война берёт в сфере разума. Возникшая незаметно, первая мировая война человека с человеком, идёт как незатухающая реакция, захватывая различные сферы человеческих отношений. «Холодная» или «горячая», тайная или явная, то в одной, то в другой комбинации социальных сил, то на том, то на ином уровне нашей социальной организации, но каждого из нас эта мировая война достаёт и ставит в критическое положение.
     Все вместе и каждый в отдельности, мы являемся выражением духовно-нравственного кризиса. Поэтому наша эпоха отличается тем, что главным источником мировых угроз и вызовов безопасности является не физическая и не техническая сила того или иного противника, а состояние человеческого духа. В свою очередь, в самом состоянии человеческого духа основным источником опасности для всех нас является хроническое малодушие. Только мера нашего малодушия или великодушия определяет уровень и конкретную форму нашего личного, но поголовного излома в общей психопатологии мирового существования и развития.

     Почти столетний российский опыт поиска выхода так и не определил исторически адекватную планку духовных задач социальной революции, но на этом пути уже обозначились два заметных рубежа, из которых оба не достигают необходимого максимума.

«Кто хочет познать наибольшие тайны природы,
пусть рассматривает и наблюдает минимумы и
максимумы противоречий и противоположностей»
Джордано Бруно

     Первый рубеж отмечен выходом в свет, в октябре 1917 года, очень трезвой статьи В.И. Ленина «Грозящая катастрофа и как с ней бороться»[29]. Как известно, Россия воспользовалась большевистским рецептом решения проблем безопасности и для этого была совершена Великая Октябрьская социалистическая революция. Однако ленинское понимание угроз оказалось далеко не всеобъемлющим. Оно не включало в себя решение задач духовной революции. Перечитав статью Ленина, вы обнаружите, что ленинское понимание не затронуло [30] высоких сфер духовно-интеллектуальной организации нашей жизни, поэтому наше кризисное развитие обрело советскую форму, особо мучительную для духовной сущности человека из-за незавершённости её развития.

     Второй рубеж не так отчётлив для нас, поскольку на исходе ХХ столетия мы оказались не только его современниками, но и творцами. Этот рубеж кажется размытым между разрушением советской формы нашего кризисного развития и иллюзией избавления обновлённой России от большевизма. Такая сомнительность перемен обусловлена тем, что наши усилия – усилия разрушителей советского строя также не затрагивали высоких сфер духа и разума, как их не затрагивал большевик В.И. Ульянов (Ленин). Достаточно обратить внимание на то, что нравственные, организационные и методологические основы советской академической науки оставлены неизменными. Советская Академия наук была просто переименована в Российскую Академию Наук (РАН) и не более того. Появление в эпоху Бориса Николаевича Ельцина ещё нескольких Академий было ни чем иным как сегментацией советской Академии. Такой способ их формирования не вносил изменений в саму природу научного объединения.
     Кроме того, разрушители советской системы вольно или невольно во всём подражали первому большевику. По этой причине само разрушение советской формы нашего кризисного развития не явилось выходом из кризисного состояния.
     Это прискорбное обстоятельство буквально воплощено в фигуре советского учёного Никиты Николаевича Моисеева (1917 – 2000), который оказался в интеллектуальном авангарде второго рубежа нашего общего «хождения по мукам»[31] истории.

4. Знаковая фигура второго рубежа духовной революции

Когда Президентом России был избран Владимир Владимирович Путин, многие публицисты принялись усматривать некий знак в его фамилии. Это вполне понятно. Всем нам необходим путь, ведущий к действительному выходу из тупика исторического развития. Однако знаковой фигурой второго рубежа стал не молодой политик, а человек преклонных лет, заслуженный математик Никита Николаевич Моисеев, который умер буквально накануне избрания нового Президента – 29 февраля 2000 года.

Н.Н. Моисеев всплыл на политическую поверхность в качестве одного из советских участников, объявленного администрацией Рональда Рейгана, «крестового похода» против «империи зла» – Союза Советских Социалистических Республик.
Никита Николаевич и его сотрудники из Вычислительного центра Академии наук СССР были привлечены Соединёнными Штатами к разрушению советской военной машины, но не в качестве диверсантов, а в качестве подсобных психологов-анестезиологов. На них возлагалась чрезвычайно гуманная миссия. Они были призваны снять возможный у советского народа болевой шок от разрушения советского военно-промышленного комплекса. Вероятность шока не исключалась, поскольку советский народ буквально положил плоть и кровь свою на создание своей военной машины, отдал ей все свои лучшие интеллектуальные и физические силы.

Если на первом рубеже Ленин давал оценку реальным признакам национальной катастрофы, вызванной вступлением России в первую мировую войну, то на втором рубеже работа «анестезиолога» Моисеева свелась к простому громыханию «пустой канистрой»[32]. Она представляла собой компьютерную модель «грозящей катастрофы» в биосфере[33]от гипотетической угрозы, исходящей от возможных последствий возможной ядерной войны. Никита Николаевич Моисеев и не подумал взяться за оценку реального ущерба, нанесенного биосфере и обществу реальными, явно преступными научно-техническими и геофизическими экспериментами, а также пагубными технологиями, которые разрабатывались и внедрялись под непосредственным руководством Академии наук СССР. Вероятно, он не хотел шокировать общество ошеломляющими цифрами людских и материальных потерь, поэтому после завершения работ по моделированию, так называемой, «ядерной зимы», в 1984 году он был избран действительным членом советской Академии наук. Такая связь научной карьеры Моисеева с его нравственным падением, как учёного, является частным проявлением духовно-интеллектуального кризиса Академии наук, которая возвышает человека не в его духовно-интеллектуальном восхождении, а в его грехопадении. Поскольку Моисеев – это человек науки, его духовно-нравственное падение затрагивает не только близких ему людей, но и практически все человеческое сообщество.

     В дальнейшем, неоднократные попытки Н.Н. Моисеева давать советы правительству Е.Т. Гайдара были стойко проигнорированы, поскольку это правительство   вполне «самодостаточно» справлялось с увлекательным делом первоначального распределения общенародного достояния по частным карманам, прошу прощения за оговорку, по частным капиталам. Такое отношение кабинета Егора Тимуровича вынудило Никиту Николаевича проделать огромную работу по осмыслению научных открытий второй половины ХХ века и заняться специальной интерпретацией широких исторических и естественнонаучных обобщений. В результате, все, что Н.Н. Моисеев успел охватить из достижений мировой науки, улеглось в прокрустово ложе его интерпретации известного эволюционного явления «коэволюции»[34], ну а то, что Моисеев своим умом не охватил, отхватило ложе его теории. Как говорится, тем хуже для тех научных знаний.
     В интерпретации Моисеева «коэволюция» вышла за рамки частного эволюционного явления. Это уже социально-политическое учение, которое пришлось по вкусу новейшему, совсем ещё «зелёному»[35] германо-российскому политическому движению. Идеология «коэволюции» оказалась привлекательной и для тех, кто более пятидесяти лет сознательно использовал народы СССР как объект научных, экологически пагубных экспериментов, а теперь заинтересован обратить их в свой безликий электорат с целью завоевания всей полноты государственной власти в Российской Федерации.
     В советское время делу идеологического оболванивания масс служила целая армия «попов марксистского прихода». В условиях глобального экологического кризиса, для манипулирования сознанием народов необходимы новые идеологические кадры, нужна целая армия «попов экологического похода». Эта армия должна умело владеть душой и разумом не только народов России, но и стран Содружества. Диапазон её задач огромен: от возбуждения и торможения панического страха или чувств собственного бессилия и беспомощности перед явлениями экологического кризиса до внушения мысли о добровольном принятии народом «нравственных» норм ограничения свободы собственного развития. Поэтому в 1993 году Н.Н. Моисеев стал Президентом Международного независимого эколого-политологического университета – МНЭПУ.

     Позднее, в 1997 году, уже в качестве академика Российской Академии наук и Президента МНЭПУ, Моисеев озадачил Федеральное Собрание России вопросом – «Можно ли говорить о России в будущем времени?»[36] да ещё в контексте научного осознания таких глобальных угроз, как – «Быть или не быть… человечеству?»[37] .

     В отличие от вождя пролетариата, почтенный академик предложил не партийно-политическое, а «научно» обоснованное решение проблем нашей безопасности. Российское государственное управление, с более чем полувековой прививкой безоглядного доверия академическим пилюлям,   охотно приняло прописанные Моисеевым «Первые рецепты»[38] спасения. Для их «высокого» усвоения в России был совершён специальный политический переворот, характер которого освещается в специальном разделе Главы 1. Этот переворот открыл путь возрастанию совершенно новой разновидности фашизма в России.
     Поскольку фашизм, как крайнее проявление психопатологии развития человека и общества, обретает в России не только научную, но и политическую опору, это обстоятельство вынуждает меня подробнее осветить его духовно-интеллектуальную платформу.
     В сопоставлении с тем, что Россия взращивает в настоящее время, злодеяния Германского фашизма 30-х годов прошлого столетия выглядят наивным и агрессивным проявлением подростковой стадии фашизации общественного сознания. Так называемый национал-социализм не имел на вооружении научного способа для установления глобальной и «устойчивой» диктатуры, поэтому он просто «набезобразничал» в Европейском доме, а новый порядок так и не установил. Но Н.Н. Моисеев сказал, что на смену идёт «новый гомеостаз! В сущности, он-то и есть «экологический социализм»[39]. Поскольку Моисеев не мог назвать вещи своими именами и не мог раскрыть связь своего «экологического социализма» с национал-социализмом Адольфа Гитлера, я вынужден задержать Ваше внимание на новой разновидности фашизма, появившегося в России.

«У него, как у настоящего психопата,
многое бестолково соединилось с хитрым
и было так «пересыпано», что
«не можно було добрать, що вiн вередуе»»

Н.С. Лесков «Старинные психопаты».

Фашистов нового времени не могли не волновать причины поражения их движения во второй мировой войне. Поэтому послевоенное время было отмечено глубокими размышлениями о слабых сторонах германского фашизма. В результате длительных размышлений сторонники и последователи [40] германского фашизма отмечали для себя два момента уязвимости немецкого национал-социализма.

Идея процветания одной нации за счет порабощения или истребления других наций, изначально препятствовала установлению глобальной фашистской диктатуры, так как мобилизовывала энергию других народов на активное сопротивление открытому притязанию одной нации на исключительное господство.
В сравнении с советским интернациональным социализмом, завоевавшим половину мира, идеология германского национал-социализма, вообще не имевшая никакой научной платформы, серьёзно уступала марксистско-ленинской теории, как в идеологической работе с массами, так и в работе с научно-технической интеллигенцией.

стр.28

     Долгое время фашизм не находил интеллектуальных сил для теоретических обобщений способных преодолеть осознанную его идеологами уязвимость. Это склоняло фашистов к пятидесятилетнему молчанию. Но ситуация уже изменилась.
Благодаря Н.Н. Моисееву русский фашизм получил возможность укрепить свою идейно-теоретическую платформу. Своим компилятивным умом, схватывающим верхушки современной научной мысли, Моисеев сфабриковал идеологию, которая позволяет заменить идею национальной исключительности наднациональной исключительностью науки и учёных-идеологов, как высшей «направляющей» силы. Кроме того, он нашёл возможность избавить Россию и от классовой ограниченности марксизма-ленинизма в деле установления нового миропорядка. Взамен марксизму-ленинизму Моисеев дал «естественнонаучную» основу «коэволюции», представляющую собой изуверский способ экологического удушения народов России своей же собственной научной политикой. Объективная функция этой политики – исключить ноосферное развитие народов окончательным решением «Русского вопроса»[41].
     Как и расовая теория Адольфа Гитлера, замешанная на идее окончательного решения «еврейского вопроса», теория Моисеева становится идейным фундаментом нарастающего в современной России экологического фашизма.
Нет, Никита Николаевич Моисеев не фашист. Он ветеран Великой Отечественной Войны, фронтовик. Наверняка он гордился тем, что внёс свою лепту в уничтожение германского фашизма. Вообще, фашистами не рождаются. Ими становятся. Фашизм – это социально-историческая патология. Причины её возникновения всегда внешние по отношению к личности. Крупнейший учёный Вильгельм Райх (1897 – 1957) своими исследованиями установил, что в характерологической структуре личности обычного человека существуют лишь предпосылки, которые в определённых социально-исторических условиях рождают иррациональную, неадекватную, патологическую реакцию человека на хаос, угрозы безопасности, на унижение. В личности Никиты Николаевича нет и не могло быть этих предпосылок. Он – человек рационального склада ума, высокоорганизованная личность с богатой культурной семейной традицией. Но именно он и стал идеологом эко-фашизма в России.
    Экологический фашизм – это исторически неадекватная форма научной, рациональной реакции учёного на те же самые социально-исторические угрозы, которые на бытовом уровне, у недостаточно учёных людей, рождают патологию обычной иррациональной фашизации сознания. Причина неадекватной научной реакции не в личности учёного, а в характерологической структуре советской академической науки, которая формирует и определяет интеллектуальную организацию работы мозга учёного. Советская Академия наук была частью социально-политической системы, пороки которой достаточно хорошо изучены, но, по вполне понятным причинам, сотрудники Академии избегают подвергать этот институт научной критике, чтобы не «подпиливать сук, на котором сидят». Тем более, они не склонны подвергать критике свои собственные измышления, которые адекватны интеллектуальному строю академической организации.

Случай Моисеева иллюстрирует именно такую ситуацию, когда патология социально организованного интеллектуального процесса становится причиной патологии рациональной реакции учёного на угрозы и вызовы безопасности, с которыми сталкивается Российская Федерация и мировое сообщество. В личной мотивации Моисеева можно нисколько не сомневаться. Он был движим только благими побуждениями, но, как и все, оказался подвластным действию пресловутого Комплекса Черномырдина – «хотели как лучше, а получилось как…» у фашистов. Моисеев сам жертва, поскольку пороки организации науки неизбежно в той или иной форме воплощаются в пороках интеллектуальной деятельности учёных, являющихся членами этой организации.
Моисеев писал: «коэволюцией (соразвитием) элемента и системы я считаю такое развитие элемента, которое не нарушает процесса развития системы»[42]. Поэтому его теория, имеющая благородную цель – уменьшить техногенную нагрузку на биосферу, предполагает достижение этой цели не за счёт изменения характера научно-технической деятельности самих учёных, а за счёт подчинения разума всех остальных людей, нормам регуляции, которые удобны для Академии и поэтому через Моисеева продиктованы всему человеческому разуму от имени самой Биосферы. То есть, из жизни растений и животных берётся понравившийся академику Моисееву принцип межвидовых отношений (принцип «коэволюции»), который является частью замкнутой системы отношений паразитирования одних форм жизни на других её формах и предлагается россиянам (полиэтнической общности) в качестве универсального закона человеческого мышления и поведения.
Само собой разумеется, что при этом, Моисеев умолчал о главном. Он не сказал, что именно этот принцип биосферной регуляции повинен в том, что все ныне живущие растительные и животные виды являют собой всего лишь жалкие «островки жизни в океане смерти»[43]. Он не сказал о том, что именно благодаря таким принципам «соразвития», колоссальная энергия жизни замкнута цепями питания в порочный круг и поэтому оставляет биосферу Земли жалким клочком жизни в безжизненных просторах Космоса. Он не сказал о том, что только человек, отличным от животных способом развития начал размыкать порочно замкнутую зоологическую систему межвидовых отношений. Он не сказал, что первым и пока единственным достижением человека в этом направлении является то, что человек лишь наполовину разомкнул биосферную систему взаимопожирания видов. Человек сумел исключить себя из пищевой цепи хищников в качестве предмета их питания и объекта охоты, но остался в собственной пищевой зависимости от той же хищнической цепи питания. Моисеев умолчал, что его теория «коэволюции» имеет целью превратить человеческое общество в биосферный заповедник, в котором «соразвитие» устроено таким образом, чтобы «развитие элементов не нарушало развития исходной системы»[44] и, тем самым, было замкнуто по образу и подобию животного царства. Иными словами, вместо того, чтобы продолжать поступательное развитие разума, размыкающего пороки зоологической организации жизни, Н.Н. Моисеев выстроил для россиян глубоко порочную, пагубную научную идеологию, попирающую нормы Моисеева Завета [45] (об этом ещё будет сказано во второй Главе настоящей Записки).

     Исполнение прописанных Моисеевым рецептов ведёт Россию к диктатуре зоологического принципа адаптивного, а не созидательного выживания, ведёт к сознательной эскалации взаимоистребления людей и народов.
     Чтобы привлечь на свою сторону специалистов и рабочих военно-промышленного комплекса России теория «коэволюции» подаётся в форме уже знакомой нам доктрины «мирного сосуществования двух систем» – Человека и Биосферы. Для этого Моисеевым была заимствована доктрина «мирного сосуществования двух социально-политических систем», которая состояла на вооружении КПСС и была идеологическим прикрытием «холодной войны» и гонки вооружений. По замыслу автора теории «коэволюции» эта доктрина должна напоминать о «золотом веке» процветания советского военно-промышленного комплекса и делать политически привлекательной его теорию. Но главное назначение старой партийной доктрины – служить лживой оболочкой продолжающейся «холодной войны» общества и природы из-за неизменности самих основ организации научно-технического комплекса России. Не зная пути движения вперёд, зоологическая реакция в лице эко-фашизма заинтересована законсервировать научное и технологическое развитие России в неизменно конфликтной форме отношений с природой. Надо ли говорить о том, что точно так же, как научно-техническая политика КПСС завела военно-промышленный комплекс и экономику страны в исторический тупик, так и научно-техническая политика, уложенная в прокрустово ложе «коэволюции», толкает военно-технический комплекс и экономику России в замкнутую и поэтому заведомо губительную ловушку? Через пятнадцать, максимум, двадцать лет банкротство такой политики вновь станет очевидным даже для малограмотных. Старая ложь ожила, но она не может быть спасительной для России.
Родившийся в России экологический фашизм особо опасен. Он не может решить проблем организации качественного роста научных сил страны и качественного изменения технологий, но он способен решить ту проблему, которую не мог решить национал-социализм Германии – проблему глобальной фашизации общественного сознания.
     Эко-фашизм не случайно нацелен на решение «русского вопроса». Фашизм без национального вопроса – это уже не фашизм, поэтому и в его новейшей форме остаётся эксплуатация вполне естественной реакции общества на унижение «национального достоинства» и на ущемление «национальных интересов». Обращаясь к Федеральному Собранию России, Моисеев прямо говорил: «Я вижу потенциальные возможности, которые позволили бы моей СТРАНЕ и моему НАРОДУ подняться с колен и сбросить ту шкуру побитой собаки, в которую мы оказались одетыми накануне нового века»[46]. Именно так вдохновлял немецкую нацию, униженную Версальским мирным договором (1919 года), Адольф Гитлер.
     Для глобальной победы фашизма только и не хватало способности учёного сфокусировать угрозу глобального экологического кризиса на интересах «спасения» той нации, история которой является системообразующим ядром Российской Федерации. «Разобраться» с «русским вопросом» – значит автоматически «разобраться» со значительным числом народов России, что обеспечивает решающую победу на плацдарме, вполне достаточном для глобальной победы экологического фашизма. Но эта победа может быть только Пирровой[47] .

Способ экологического самоудушения России выводится из якобы открытых академиком Моисеевым объективных законов «самоорганизации», «направляемой»[48] светочем мысли человека, проделавшего нелёгкий путь нравственно сомнительного «Восхождения к Разуму»[49] . Суть этого способа состоит в следующем. В глобальной системе человеческого сообщества, как целого, Российской Федерации отводится роль «подсистемы» под названием «Нация двух океанов», которая рассматривается как «транспортный коридор» для транснациональных компаний «варягов» нового времени. Но это всего лишь подкупающее «русскую душу» начало, так сказать, затравка, напоминающая о начале русской истории на пути «из варяг в греки». Главным, системообразующим, элементом самоудушения России является придуманный Моисеевым «экологический императив»[50] , который подчиняет сознание россиян диктатуре зоологических законов биосферной регуляции и отменяет необходимость выхода в сферу разума. Проще говоря, зачем народам России развивать собственный разум, достаточно светочем мысли одного Моисеева «направлять» их зоологические адаптивные возможности, уравняв биосферные права народов с правами животных и растительных видов.
     Моисеев долго сомневался в самой возможности навязать народам России придуманный им миропорядок. Он думал, что народы России добровольно не примут установленные им ограничения. Но с помощью «нравственного» государственного переворота [51] многонациональному народу Российской Федерации в добровольно-принудительном порядке уже навязывается система запретов [52], которая якобы получена новоявленным Моисеем от самой Биосферы в форме компьютерного «откровения».

     Таким образом, на втором рубеже поиска выхода из тупика исторического развития, мы вновь оказались заложниками идеологии, которая ограничена умственными возможностями одной личности. Однако, сфабрикованная Моисеевым идеология – это не то же самое, что ленинизм. Это уже естественнонаучное вероучение, и оно положено в основу особой научной политики, в которой даже сама смерть основоположника может

стать
                        «величайшим»
                                                        экологом-организатором[53].

Заботу об этом взял на себя Московский независимый эколого-политологический университет (МНЭПУ) и его Издательство. Эти структуры формируют из наследия Н.Н. Моисеева культ экологического мессианства. Для этого основоположник экологического вероучения оставил народам России и новый «нравственный» завет в форме «экологического императива, или «принципа запретной черты», и определил смысл и цель их существования – «жёстко» соблюдать «режим коэволюции», определяемый организованной группировкой «специалистов-экологов».
Теория Моисеева вобрала в себя гораздо больше ошибок, чем мне удалось затронуть в этом и без того очень пространном предисловии. Эти научные ошибки являются источником более опасной патологии общественного сознания, чем патология, произрастающая на иррациональной почве бытового фашизма. Теория экологического фашизма становится основой государственной научной политики, которая под флагом возрождения России внедряется в общественное сознание и формирует новый социально-политический строй, который не имеет ничего общего с Конституцией Российской Федерации. Поэтому все ошибки этой теории, её нравственные и духовные пороки следует подвергнуть детальному научно-методологическому разбору в специальной работе. Но в данной Записке необходимо рассмотреть духовно-интеллектуальную деформацию личности Н.Н. Моисеева, которая достаточно полно отражена в его выступлениях 1997 года.

6. Логический парадокс «россиянина –“лжеца”»

В 1997 году Н.Н. Моисеев уже вполне комфортно ощущал себя живым воплощением Ветхозаветного Моисея эпохи глобального экологического кризиса [54]. Выступая перед Советом Федерации Федерального Собрания России, Никита Николаевич уже открывал своему народу (он говорил «моему НАРОДУ») «не просто выход из кризиса», а «исход»[55]. Всем это казалось вполне нормальным и, наверное, так бы и шло как по писанному, если бы не одно неприятное обстоятельство. Дело в том, что предшественник Никиты Николаевича – Моисей – не являлся членом Академии наук, которая обладает способностью превращать своих членов в невольников логических парадоксов. Поэтому состояние духа и разума Ветхозаветного Моисея никакого сомнения не вызывает, а вот академик Никита Николаевич Моисеев вышел на трибуну Совета Федерации уже не в самом себе, а в качестве узника логического парадокса «лжеца», открытого древнегреческим философом Евбулидом из Милета ещё в IV веке до н.э.[56] Оказывается, ещё в мае того же 1997 года, на международной конференции в МГУ, академик Моисеев уже успел призвать «гражданское общество России выполнить завет Паскаля» – «не врать себе» [57].

     Это означает, что высокому международному научному собранию россиянин Никита Николаевич Моисеев сказал буквально следующее: «Россияне – лжецы. Моисеев сам россиянин. Следовательно, он лжец». Как? Каким образом известный математик оказался живым воплощением парадокса «лжеца»? Как он мог в таком умственном состоянии оказаться в интеллектуальном авангарде России, и не просто в её авангарде, а лицом, определившим прокрустово ложе её научной политики? Это удивительное обстоятельство само является парадоксом, но лишённым какой бы то ни было логики.
     Причина всех логических парадоксов кроется в парадоксальности социальных отношений, в которых состоят субъекты логической деятельности. А уж эти отношения, как известно, строятся не на логике, а на интересах, причём не всегда здоровых. Как уже было отмечено выше, отношения, в которых состоял Н.Н. Моисеев с Академией наук СССР были обусловлены не его личными пороками, а системными пороками советской научной организации, в которую Никита Николаевич включался на нравственно сомнительных основаниях. Превращение Моисеева в узника логического парадокса «лжеца» – это неизбежная духовно-интеллектуальная дань, которую он был вынужден уплатить системе, чтобы соответствовать её природе и существовать в ней в качестве учёного.
     Моисеев сам признаётся, что в «системе», во «взаимосвязи свойств системы и её элементов»[58], когда «по мере восхождения по ступеням сложности эта взаимозависимость проявляется все более и более отчетливо»[59], главным достижением его ума явилось приобретённое им «важное понятие» «коэволюции» Смысл этого понятия -- в таком «соразвитии», при котором «развитие элементов (подсистем нижнего уровня) не должно нарушать развития исходной системы»[60]. Иными словами, Н.Н. Моисеев отчетливо уяснил себе, что в Академии наук необходимо жить по понятиям системы, а её смысл состоит в сохранении её неизменности. Такое умственное «развитие» Моисеева по мере его «восхождения» не могло не привести, как его, так и всю систему, в которую он был включён, в неприличное для науки состояние.
     Кроме того, есть ещё одно системное обстоятельство, которое ставило Н.Н. Моисеева в заведомо «парадоксальное» положение. У Моисеева свои «собственные подходы к построению моделей, имитирующих функционирование биосферы», «сформировались…   …благодаря общению со знаменитым биологом и генетиком Н.В. Тимофеевым-Ресовским» и благодаря «знакомству по его рекомендации с учением В.И. Вернадского»[61]. Известно, что после второй мировой войны Тимофеев-Ресовский находился в СССР на положении узника научной «спец.шарашки»[62] Наркомата внутренних дел, поэтому подходы к нему имели только учёные, включённые одновременно в две системы информационных отношений – научно-академическую и политическую.

     Практика информационного раздвоения в подходах к общению с коллегами по Академии и с узником научной «спец.шарашки» является объективной причиной разделения информации и самих подходов в сознании ученого на информацию научную и ненаучную, и на подходы – научные и совсем не научные. Критическая ситуация для разума ученого возникает в тот момент, когда для продвижения по ступеням академической лестницы приходится определяться в своей научной принадлежности к одному из двух научных лагерей. К этому обязывала нравственно-политическая граница [63] между советскими учёными и явно не советскими – Вернадским и Тимофеевым-Ресовским. При таком самоопределении учёного предметом выбора оказывается сам научный подход, который един по своей интеллектуально-нравственной природе и должен был объединять Моисеева с Вернадским и Тимофеевым-Ресовским в одно целое, но лоно Академии наук взывало определиться с собственным подходом. Так появилась необходимость резать живое органически единое тело науки разделением на собственный подход и подход научный. Академическая общность взяла верх над разумом, поэтому в сознании Моисеева родилось собственное направление умственного развития, отличное от научного.
     Осознать такое разделение как потерю научного разума Моисеев самостоятельно не мог. Потеря разума выявляется и осознаётся только в человеческих отношениях, только общественными средствами. (Об интеллектуально-нравственном изломе советской Академии наук будет сказано отдельно во второй Главе.) В случае с Моисеевым Академия, лишь переименованная в Российскую Академию наук, осталась такой организацией учёных, в которой человек теряет научный разум при её непосредственном содействии. Моисееву не с кем было оценить проблему выбора подходов с человеческих, ноосферных позиций. Самостоятельно осознать угрозу потери научного разума Моисеев не мог, поэтому его мозг интерпретировал разделение подходов только с позиций биосферных отношений, как нормальное, коэволюционное развитие отношений между зоологическими видами. Так у Моисеева родилась в голове собственная теория «коэволюции», которая противостоит научной теории преобразования биосферы Земли в ноосферу. Кстати, последняя объединяла, а не разъединяла совершенно независимых ученых –   нашего соотечественника В.И. Вернадского и французских ученых Эдуарда Ле Руа и Пьера Тейяра де Шардена.

     Таким образом, в условиях системного кризиса научных сил России, в условиях кризиса её научной политики, парадокс Моисеева (или «россиянина – «лжеца») состоящий в подмене общенаучной теории выхода в ноосферу собственной теорией «коэволюции», является формой личного «исхода» академика Моисеева из научного разума. В основе этого исхода лежит драма духовно-нравственного выбора между интересами науки, как единого планетарного целого, и корпоративными интересами конкретной академической организации.
     Корень заблуждений и ошибок Моисеева, а, следовательно, и корень пагубности научной политики России, основанной на этих ошибках, состоит в том, что, рассматривая человечество как систему, переживающую системный кризис, то есть кризис элементов и самого способа организации системы, Моисеев считал себя и Академию наук исключением из этого кризиса.

Себя и Академию наук он считал непогрешимыми и непорочными. В его понимании – «Он и Академия» являют собой вершину нравственного совершенства, олицетворяющую «УМ, ЧЕСТЬ и СОВЕСТЬ» эпохи глобального экологического кризиса, поэтому, с его точки зрения, для выхода из кризиса ни о каких изменениях в науке речи и быть не может. Эта порочная позиция «академической исключительности» привела Моисеева к мысли, что «Социальную структуру человеческого общества, хотим мы того или нет, придется кардинальным образом перестроить»[64] ради неизменности системных основ Академии наук, причём перестроить по законам биосферы.
Если социальную природу логического парадокса Моисеева, раскрывает лживость академической позиции, то состояние разума академика Моисеева раскрывает направленность научной политики экологического фашизма на «добровольно-принудительное» отнятие разума у народов Российской Федерации.
Со времени «первой мировой войны», мы, россияне, оказались открыто разделёнными классовой политикой победившего пролетариата на «своих» и «чужих» в кровавой гражданской войне. С тех пор эта кровавая вакханалия не прекращалась ни на один день. После «второй мировой войны» нас негласно разделили на «учёных» и «не учёных» в той же самой гражданской войне, поэтому мы и сейчас остаёмся авангардом кризисного развития человечества. По этой же причине мы первыми подошли к черте выбора между экологическим фашизмом биосферного существования и практическим выходом в ноосферу. Этот выбор составляет духовно-нравственное содержание Центральной проблемы исторической безопасности Российской Федерации (ЦПИБ РФ). Но политика социальной дифференциации в сфере разума неизбежно заводит интеллектуальные силы научных советников Совета Безопасности России в логический парадокс “лжеца”, который принципиально не способен обеспечить решение проблем безопасности. Исключить пороки логического мышления можно лишь путём преодоления пороков социального развития научного сообщества, то есть сообща, на основе соборной научной политики, которая, к сожалению, не пришлась по вкусу Сергею Борисовичу Иванову.

     Теперь самое время вернуться к решению бывшего Секретаря Совета Безопасности С.Б. Иванова по поступившему на его имя Заявлению о научно-историческом решении Центральной проблемы исторической безопасности Российской Федерации.
     Чем обернулась государственная мудрость С.Б. Иванова для российского федерализма?
     Поскольку Совет Безопасности РФ исключил конституционное рассмотрение научно-исторического решения ЦПИБ РФ, народы России оказались заложниками научной политики экологического фашизма. Словно настоящий волшебник из русской народной сказки, С.Б. Иванов в одно мгновение воздвиг перед народами Российской Федерации «путевой камень» своего произвола. Этот камень оставил субъектам Российской Федерации только три дороги:

1. Пойти направо – стать слепым или циничным проводником политики экологической фашизации всей страны;

2. Пойти налево – стать борцом с федеральным центром, пытающимся спастись от пагубной психопатологии центральной власти и управления за счёт регионального или национального сепаратизма;

3. Прямо пойти – значит добиваться от центральной власти конституционного порядка решения Центральной проблемы исторической безопасности Российской Федерации, которая может иметь лишь соборное, научно-историческое решение.

«Выход для мира, двери для будущего,
вход в сверхчеловечество открываются вперёд
и не для нескольких привилегированных лиц,
не для одного избранного народа! Они открываются
лишь под напором всех вместе и в том направлении,
в котором все вместе [65] могут соединиться и
завершить себя в духовном обновлении Земли.
Ход этого обновления теперь необходимо уточнить
и над степенью физической реальности его
поразмыслить»

[11] Мой отец Бобров Александр Георгиевич, офицер артиллерии, уже после тяжёлых боёв за Ростов-на-Дону, за Москву в районе Рузы, и после наступлений Северо-Западного фронта, в конце 1944 года был переведён в составе штаба 4-й советской армии в Иран. Моя мать Рягузова Людмила Андреевна состояла на службе делопроизводителем секретной части в штабе артиллерии той же армии.

[12]М.Е. Салтыков-Щедрин. Помпадуры и помпадурши. (1863 –1874).
Заодно можно рекомендовать для освежения нашей памяти его же произведение «Господа ташкентцы», написанное в 1869 – 1872 гг.

[13]Ноосфера – (от греч. Nоos – разум и sphaira – шар), новое состояние биосферы, при котором разумная деятельность становится главным, определяющим фактором её развития. Научная теория преобразования биосферы Земли в ноосферу разработана в трудах В.И. Вернадского, Эдуарда Ле Руа и Пьера Тейяра де Шардена.

[14]Историк А.А. Корнилов назвал «Катастрофой 1 марта 1881 года» убийство императора Александра II, совершённое членами террористической организации «Народная воля». (А.А. Корнилов. Курс истории России XIXвека. – Историческое наследие – М., 1993, с.366).

[15]Редкое исключение составляет обобщение моего земляка и россиянина Марата Абдулловича Сабитова, продолжателя духовной традиции россиянина Константина Эдуардовича Циолковского. Смотри его книгу «Светлое будущее человечества – миф или реальность?» – Бишкек, 2002, с. 25 – 37.

[16]Это не случайное созвучие с известной аббревиатурой основного наследственного вещества живой материи – дезоксирибонуклеиновой кислоты. Спиральная структура ДНК была открыта в 1953 году Дж. Уотсоном и Ф. Криком, а исследование и моделирование спиральной структуры социально-исторического процесса было начато автором настоящей Записки совместно с Александром Ефимовичем Учителем в 1970 году. Поскольку это исследование начиналось в советском лагере для политических заключённых (учреждение ЖХ – 385/3 МВД СССР), оно было прервано в 1974 году эмиграцией А. Учителя в Израиль. Поэтому в рукописи его работы («Структурная периодизация социальной истории» -- Рязань, 1974) мы смогли представить лишь ограниченный фрагмент одной спиральной цепи из трёх витков взаимосвязанных исторических изменений в социальной организации Homo sapiens.

[17]Михаил Зощенко. Перед восходом солнца. – См. сб. трёх научно-исторических исследований М. Зощенко – Л., Издательство «Художественная литература», 1987, с.447 – 699.

[19] Исторические корни этой войны см. в Главе 2, в части 1 и 2.

[20] О духе войны знают побывавшие в боях люди, этим феноменом войны сознательно владели великие полководцы, видевшие в нём ключи своих побед. Дух войны привлекал особое внимание нашего соотечественника писателя Льва Николаевича Толстого («Война и мир»), но историки не обременяли себя исследованием исторических трансформаций самого духа войны.

[21] В.И. Вернадский. Научная мысль как планетное явление. – В Сб. В.И. Вернадский «О НАУКЕ», Дубна, 1997, с.303 – 538.

[22]К. Маркс. К критике политической экономии. (Черновой набросок 1857 –1858 годов). – Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 46, ч. II, с. 215.

[23] Комедия А.С. Грибоедова «Горе от ума» (1824) сформировала в русском обществе устойчивый психический Комплекс Грибоедова. Он выражается в заносчивом, конфликтном отношении превосходящего интеллекта к более примитивным формам умственного развития. Комплекс Грибоедова закрепил в русском обществе ошибочную установку, позволявшую связывать рост бедствий с ростом сознания, а не с его недостаточным развитием. Начало преодоления этого психического комплекса в России отмечено мыслью Михаила Зощенко, датированной 8 октября 1943 года. См. Главу Х. «Горе уму» в его повести «Перед восходом солнца».

[24] Это состояние России получило блестящее художественное отражение лишь в 1940 году в романе великого мастера русской литературы Михаила Булгакова – «Мастер и Маргарита».

[25] А.И. Солженицын. Исследования новейшей русской истории. Двести лет вместе (1795 – 1995). – М., «Русский путь», Часть I., 2001.

[26]Следствием осознания себя мировыми индивидами явилась совместная рукопись Маркса и Энгельса, известная под названием «Немецкая идеология». Она была написана фактически для самих себя, представляя собой обзор и анализ состояния духовной революции в современной им Германии. Целиком такое произведение может представлять интерес лишь для специалистов, а для желающих понять суть проблемы, достаточно знакомства с первой частью, поскольку в ней раскрывается «Противоположность материалистического и идеалистического воззрений» – Соч., т.3, с.11 – 78.

[27] П.А. Сорокин. Кризис нашего времени. – Сб. Питирим Сорокин. ЧЕЛОВЕК. ЦИВИЛИЗАЦИЯ. ОБЩЕСТВО. – М., 1992, с. 502

[28] Голгофа – холм в районе Иерусалима, место казни Иисуса Христа, ставшее синонимом мировых страданий.

[30]Исключение, на первый взгляд, может составлять раздел «Отмена коммерческой тайны» (Там же, с. 171). Однако рассмотрение и этого вопроса Ленин ограничил материальной стороной дела, а именно – трудностями «контроля за производством и распределением» товаров. Эта же проблема, имевшая прямое отношение к духовному производству: в литературе, науке, искусстве была оставлена автором «Грозящей катастрофы...» без всякого внимания.

[31]А.Н. Толстой. Роман-трилогия «Хождение по мукам» (издан полностью в 1943 г.).

[32] Этот опыт карьеры описан в книге английской исследовательницы, наблюдавшей в стаде диких шимпанзе (в лесах Танзании) случай превращения одного из самцов в вожака стада за счёт того, что он научился издавать невыносимый шум пустыми металлическими канистрами из-под бензина. См. в кн. Джейн ван Лавик-Гудолл. В тени человека. – М., 1974, с. 84 –85, иллюстрация после с. 128.

[33] В специальных докладах, представленных на конференции в Вашингтоне в октябре 1983 года, были даны количественные оценки «ядерной зимы» по гипотезе Карла Сагана. Доклады поддерживались широкой пропагандистской кампанией в СМИ, чтобы создать советскому обществу впечатление, что народы всего мира ужаснулись и дружно согласились с необходимостью разрушения только советской военной машины. (Н.Н. Моисеев, В.В. Александров, А.М. Тарко. Человек и биосфера. – М., Наука, 1986.)

[34]Коэволюция (от лат. со- – с, вместе, + эволюция) – это эволюционное взаимодействие разных биологических видов, которые могут быть тесно связаны биологически, но не обмениваются генетической информацией. Например, таким взаимодействием связана эволюция паразитов (гельминтов или кровососущих насекомых) и эволюция их носителей и кормильцев.

[35]Движение «зелёных» – это экологическое движение. В стихийной форме оно представляет собой рефлекторную реакцию общества на проявления глобального экологического кризиса. Оно не способно решать проблему, а лишь её выражает, поэтому это движение становится удобной опорой для реакционных политических течений.

[36]Доклад на конференции в Совете Федерации ФС РФ. Июнь 1997. (См. в Сб. Н.Н. Моисеев. В раздумьях о будущем. – М., Издательство МНЭПУ, 1998, с. 3 – 18.)

[37]Н.Н. Моисеев. Быть или не быть… человечеству? – М., 1999.

[38]Н.Н. Моисеев. УНИВЕРСУМ. ИНФОРМАЦИЯ. ОБЩЕСТВО. – М., 2001, с. 150.

[41]Н.Н. Моисеев. Русский вопрос. – Журнал «Москва» № 7, 1997.

[42]Н.Н. Моисеев. УНИВЕРСУМ. ИНФОРМАЦИЯ. ОБЩЕСТВО. – М., 2001, с. 60.

[43]К. Вилли, В. Детье. Биология. – М., «Мир», 1974, с. 236.

[44]Н.Н. Моисеев. УНИВЕРСУМ. ИНФОРМАЦИЯ. ОБЩЕСТВО. – М., 2001, с. 34.

[45] Первая книга Ветхого Завета. Бытие, главы 2,3.

[46] Н.Н. Моисеев. Можно ли говорить о России в будущем времени? – М., МНЭПУ, 1998, с.3.

[47] Пиррова победа – над римлянами, доставшаяся эпирскому царю Пирру (в 279 до н.э., при г. Аускуле) ценой потерь, сделавших победу равной поражению.

[48] Н.Н. Моисеев. УНИВЕРСУМ. ИНФОРМАЦИЯ. ОБЩЕСТВО. – М., 2001, с. 174 – 178.

[49] Н.Н. Моисеев. Восхождение к Разуму. – М., 1993.

[50] «Экологический императив – граница допустимой активности человека, которую он в настоящее время, в данных конкретных природных условиях, не имеет права переступать ни при каких обстоятельствах» – Н.Н. Моисеев. УНИВЕРСУМ. ИНФОРМАЦИЯ. ОБЩЕСТВО. – М., 2001, с. 187.

[52] Н.Н. Моисеев. Энвайроментальная этика. Фундаментальные основы. – В Сб. «В раздумьях о будущем» -- М., Изд. МНЭПУ, 1998, с. 19 – 20.

[53]Перефразирована строка из поэмы В.В. Маяковского «ВЛАДИМИР ИЛЬИЧ ЛЕНИН»: «Стала величайшим коммунистом-организатором даже сама Ильичева смерть». Поэт ошибался. Величайшим организатором в тот момент истории являлась не смерть Ленина, а политические интриги Иосифа Сталина. Хотелось бы и мне ошибиться в отношении новых организующих сил Российского общества.

[54]Достаточно просмотреть стиль и логику его выступлений 1997 года. См. Н.Н. Моисеев. В раздумьях о будущем. – М., Издательство МНЭПУ, 1998.

[56] «Предание говорит, что древнегреческий философ Диодор Кронос умер от огорчения, убедившись в неудаче своих попыток решить этот парадокс, а Филет Косский окончил жизнь самоубийством». – Н.И. Кондаков. Логический словарь-справочник. – М., «Наука», 1975, с. 283 – 284.

[57]Н.Н. Моисеев. В раздумьях о будущем. – М., Издательство МНЭПУ, 1998, с. 36.

[58]Н.Н. Моисеев. УНИВЕРСУМ. ИНФОРМАЦИЯ. ОБЩЕСТВО. – М., 2001, с. 34.

[62]«Шарашка» – форма организации труда интеллектуальных заключенных в системе ГУЛага Наркомата внутренних дел СССР. См. А.И. Солженицын. В круге первом. – М. – Кишинёв, 1990.
«Спец.шарашки» создавались вокруг конкретных умов, с целью их изоляции от общества особо доверенными специалистами, поставлявшими информацию своему политическому и академическому руководству.

[63]Обстоятельства возникновения этой границы см. в настоящей Записке – Глава 2, Часть 3.

[64] Н.Н. Моисеев. УНИВЕРСУМ. ИНФОРМАЦИЯ. ОБЩЕСТВО. – М., 2001, с.184.

[65]«Хотя бы и под влиянием и руководством лишь нескольких лиц («элиты») – примечание Тейяра де Шардена. «Феномен человека» – М., 1987, с. 194.

О Центральной проблеме

исторической безопасности Российской Федерации