О состоянии духовной революции в России. К научно-историческому решению Центральной Проблемы Исторической Безопасности Российской Федерации

    В первой главе [220]я указывал на нравственные причины нашей неуспеваемости в Школе Истории, но не раскрывал существа этой зависимости. Под неуспеваемостью имелась в виду хроническая неспособность извлекать практические уроки из собственного исторического опыта. Теперь нам необходимо подробнее рассмотреть причины исторической неуспеваемости, которая вынуждает всех людей, без исключения, повторять одни и те же мерзости социальных отношений из одного тысячелетия в другое.
    Прежде всего, я не хочу, чтобы, заканчивая знакомство с Памятной Запиской, читатели пришли к выводу, что люди, ставшие во главе Российского государства или во главе ядерной академической мафии, по своей природе являются сталинистами, лысенковцами, или фашистами. Тот, кто сделает такой вывод, допустит грубую ошибку. Нельзя считать, что только они являются помехой человечеству в овладении историческим процессом. Люди власти и их предшественники так же, как и каждый из нас, уважаемые читатели, остаются невольниками или жертвами стихийности исторического процесса.
    Беда всех обществ одна – в историческом отношении люди, стоящие у власти, ни на йоту не отличаются от всех остальных. В своём историческом развитии они не опережают других и поэтому рождают соперников, террористов и революционеров, стремящихся к их свержению.

     Нравственная проблема усвоения уроков Истории сложна тем, что мы не рождаемся с социальными навыками и качествами, а приобретаем их в обществе, в процессе общения. Но порядок нашего общения определяется не нами. В лучшем случае, мы выбираем круг своего общения, а порядок задаёт социальная организация, которая, в свою очередь, является продуктом стихийного исторического процесса. При этом ни одна из форм социальной организации не является исторической организацией, ни одна не имеет исторического устройства, исторического порядка общения.
     Иными словами, мы проходим каждый свою Школу Истории в социальных организациях, которые по своему устройству неисторичны, неадекватны историческому процессу. Ни семья, ни учебное заведение, ни производственный коллектив, ни религиозные общины, ни клубы, объединяющие людей общими интересами, не являются историческими организациями общения. Даже академические Институты Истории, в которых профессиональные историки изучают Историю и сочиняют учебники истории, не имеют исторического устройства. Такая неисторическая социальная организация нашего общения и образует сферу развития нашего разума. Это не ноосфера, это протоноосфера [221], то есть первичная сфера развития индивидуальной разумности человека, которую образует стихийный исторический процесс, творимый нами невольно и бессознательно. Этот исторический процесс является побочным продуктом нашей жизнедеятельности, и поэтому неуправляем. Карл Маркс называл такое состояние нашего исторического развития предысторией, но точнее, – это протоистория.
     Однако неисторичность социальной организации не единственное препятствие, мешающее нам научиться извлекать уроки из истории. Как я уже говорил, для нас самих История – не наука. Вот в этом моменте, в моменте определения собственного отношения к Истории, у нас появляется свобода выбора. Мы сами определяем своё отношение к Истории, и этот выбор зависит от нашего нравственного чувства, от нашей нравственной культуры.
     Ходячая глупость, которую академик Н.Н. Моисеев связал с состоянием ума Гегеля, сводится к утверждению, «что история ещё никого ничему не научила»[222]. Эта мыслишка характеризует низкое состояние ученичества, плохо характеризует самих учеников. Это образец барски пассивного ученичества, плод нравственно ущербного отношения к Истории как к «Учителю». Мол, не я учусь, не я обязан научиться, а меня учат. Поэтому, если я неуспевающий ученик, то плох «Учитель», плоха сама История, которая ничему не может меня научить.
     Вторым моментом свободы нашего нравственного выбора, который также препятствует усвоению уроков Истории, является наша безответственность в отношении к Истории, как процессу, который в действительности определяется нашими поступками, а мы нагло не признаём себя ответственными творцами исторических событий. Это уже страусиная позиция в ученичестве. Она является скопищем нравственных пороков, замешанных на трусости и малодушии.

     Такую форму отношения к Истории каждый человек, как правило, оправдывает примерно таким ходом мысли: мол, исторические события определяются не столько моими поступками, сколько поступками всех людей без исключения, и даже теми, кто в событиях никакого участия не принимает, поскольку их бездействие сказывается на общем результате. Более того, характер исторических событий определяется поступками не только всех ныне живущих современников, но и всех без исключения предшественников.Так, например, к Ноябрьскому антиконституционному перевороту в Кремле 2001 года причастен не только я (мои обращения явно спровоцировали политическую активность ядерной академической мафии). К этому перевороту также причастны Иван Иванович Беляев [223] и Николай Семёнович Работнов [224] (их позиция в рассмотрении моих обращений сделала их пособниками антиконституционного переворота), множество других моих современников, а также Иосиф Виссарионович Сталин и Трофим Денисович Лысенко, Игорь Васильевич Курчатов, и вы, уважаемые читатели, даже если вы об этом перевороте и не помышляли. Дело в том, что История не только общее деяние, общее действие, бездействие и сочетание того и другого, но и всеобщее деяние. Тот, кто склонен оправдать своё безответственное отношение к историческому смыслу и содержанию своих отношений и поступков, своё действие или бездействие, найдёт во всеобщности исторического деяния ещё больше основания для самооправдания. Мол, во всеобщем деянии влияние поступка одного человека столь ничтожно, что брать на себя историческую ответственность глупо и самонадеянно.
     Позиция исторической безответственности – это целое собрание нравственных пороков. Прежде всего, она порождает интеллектуальную нечестность – к событиям причастен, а делаешь вид, что не причастен. Значит, врёшь себе и людям. Но, кроме того, есть основания считать, что историческая безответственность – мать всех нравственных пороков человека: скрытности и предательства, самоуничижения и подлости, бессердечия и корысти, и многих других.
     Тем не менее, в нравственно ничтожной мысли о ничтожности нашего влияния на ход Истории скрыта огромная потенциальная духовная сила каждого индивида. Она равна всеобщей силе, но мы не владеем этой силой исключительно из-за нравственной ничтожности наших антиисторических мыслишек и поступков. Однако проблема нашей духовной и исторической немощи – не только в наличии или отсутствии в нас личного духовно-нравственного стержня, не только в характере его деформаций, проблема – еще и в состоянии духовно-нравственного стержня государственной организации нашего общества. Ведь духовно-нравственная организация государства правит нашими общими и даже частными поступками понуждающим образом и так же, как и мы сами оказывает определяющее влияние на наш выбор в конкретной ситуации.

Таким клубком противоречий повязан каждый учащийся в Школе Истории.
Поскольку нам не досуг каждый раз распутывать весь клубок исторических противоречий, мы так и остаёмся жертвами творимой нами же Истории. Наше историческое могущество и немогущество определяются только нашей нравственностью и нашим же отношением к Истории. Переход от протоисторической социальной организации жизни Homo sapiens к исторической – зависит только от состояния нашего общественного сознания. Этот переход возможен только как акт духовной революции.
Если мы миримся с ничтожностью своего могущества в той сфере, которая непосредственно определяется нашим собственным поведением, и этим ограничиваем нашу жизнь протоноосферой,то пора отдавать себе ясный отчёт, что прямым следствием этой ограниченности является наша беспомощность в отношениях и с другими мировыми процессами: с биосферой, геосферой и с космосом. Отношения с этими сферами являются внешней стороной глобального экологического кризиса, и до тех пор, пока мы не справимся с его внутренней стороной, не преодолеем зоологический барьер в организации отношений человека с человеком, никакими мерами экологической безопасности мы себя не защитим.

Экологический кризис
и экологическая безопасность вида Homo sapiens

Экологический кризис любого биологического вида – это кризис формы видового существования. Экологический кризис вида Homo sapiens– не просто техногенный конфликт человечества с окружающей средой – это кризис способа социальной организации разума. На выходе из процесса возникновения разума кризис социальной организации является не менее драматичным, чем он был в начальной точке его возникновения.

Наши предки нашли такой вход в протоисторическое существование, такую форму социальной организации общения, которая формирует индивидуальную разумность человека, но поскольку человек живёт социально, процесс возникновения его разума может быть завершён только в социальной разумности индивида, в переходе к сознательной организации самого порядка нашего общения.

Все экологические бедствия человека – это следствия социальной неполноты, недостаточности человеческого разума. Для вида Homo sapiens прогрессивной формой выхода из экологического кризиса является интеллектуальный рост за счёт изменения исторического уровня социальности. Создать форму такого перехода – значит решить центральную проблему УПРАВЛЕНИЯ, но не в кибернетическом, а в тектологическом (организационном) понимании, не по Норберту Винеру, а по Богданову (Малиновскому).
Лучшая защита от бедствий – это управление источником опасности. Первейшим источником опасности для человека, с момента его появления в биосфере, являлся другой человек. Биосферный человек не только убивал себе подобного, но и был каннибалом. Современный человек лишь в крайних случаях обнаруживает рецидивы каннибализма, но развил самые изощрённые формы социального каннибализма. (Только человек был способен так «сожрать» учёного биолога Николая Ивановича Вавилова, что даже следа не оставил от его важнейшего научно-исторического исследования, написанного в застенках Саратовской тюрьмы).

Общество до сих пор не является принципиально замирённой средой, поскольку не преодолен ещё один зоологический барьер социальности человека. Социальность человека, являющаяся исторической по своей природе, остаётся для нас необузданной стихией. Проблемы управления биосферными, геофизическими и космическими процессами неразрывно связаны с формой нашего социально-исторического существования. Зависимость от стихийности, неуправляемости нашего исторического существования определяет нашу зависимость от стихийных процессов в биосфере, геосфере и космосе. Поэтому спасение человечества – не в экспедиции на Марс, которую технократия предполагает отправить на реактивном снаряде (такая экспедиция обречена на гибель). Спасение –   в выходе в ноосферу, в новую форму исторического существования, которая открывает новую физическую основу организации человеческой, а не животной, не общей с животными, не биосферной, а космической организации жизни. Выход требует производства нового научного знания – исторического естествознания, которое может быть продуктом только новой социальной организации интеллектуального процесса. Наш спасительный шаг – это шаг в новое пространство исторического развития, и, в первую очередь, его необходимо сделать в организации научного разума. Без новой научной организации, без освоения научно-исторического метода мы остаёмся во власти зоологического метода познания – метода проб и ошибок или, как неустанно повторяет финансист Джордж Сорос, во власти не только ошибочности, но и радикальной ошибочности [225]. Никакие финансовые усилия не способны сделать открытым ни общество, ни отдельного человека, и, тем более, они не способны открыть человечеству выход в сферу разума.
     Фонд Открытого Общества, оказавший финансовую поддержку российской науке, так или иначе, причастен к сохранению академической группировки сталинского духовно-криминального Альянса, который должен был умереть вместе с системой, породившей его и им же разрушенной. Финансовая поддержка Запада позволила этой паразитической структуре выжить и совершить антиконституционный наукократический переворот в России. Благодаря этому перевороту, логико-экспериментальный научный метод, являющийся доисторической формой интеллектуальной деятельности человеческого мозга, обрёл политическую опору. Чтобы осознать исторический масштаб этой политической духовной контрреволюции, необходимо рассматривать это событие в свете всей истории развития человеческой психики, но, не вдаваясь в подробности, отмечу, что эта духовная контрреволюция отбрасывает человечество на дохристианскую ступень в психическом развитии человека. Теперь российская наукократия грозит человечеству тотальным наступлением экологического фашизма, который способен сделать самые худшие детские воспоминания Сороса [226] лучшими страницами человеческой истории.
     Радикальная историческая ошибка Джорджа Сороса, как филантропа, состоит в том, что его собственная социальная практика ограничена практикой финансиста. Его деньги идут впереди его разума, поэтому, какими бы радикальными ни были его личные интеллектуальные усилия, он остаётся индивидуально разумным человеком, находящимся во власти зоологического метода проб и ошибок, как в общении (общественной деятельности), так и в познании. Сорос остаётся финансистом, до конца не осознавшим разницу между финансистом и человеком.

Выход в ноосферу возможен только за счёт радикального изменения порядка человеческого общения. Этот выход не может быть осуществлён как индивидуальное деяние, а только как сознательно организованный общественный выход индивидов из состояния мировой интеллектуальной войны человека с человеком. Этот выход представляет собой преодоление зоологического барьера в нравственной организации не только отдельных личностей, но и в форме организации их объединённого действия. Такие коллективные деяния российская академическая мафия (наукократия) расценивает как дезертирство с фронтов мировой войны и приговаривает людей к смерти [227]. Что касается людей, временно живущих в «свободном мире», вне досягаемости наукократии, в, так называемом, «правовом обществе», то в преодолении нравственного зоологического барьера в себе и в других они, как и Сорос, сталкиваются с тем, что нравственность так же бесценна, как и бессмертие. Её нельзя купить ни за какие деньги. Для общества «золотого миллиарда» то, что не продаётся и не покупается, как бы и не существует. Поскольку за деньги покупается только безнравственность, задача преодоления зоологического барьера ошибочно ассоциируется с отказом от денег, что современный человек воспринимает как отказ от «физической» основы своего существования. В связи с этим, необходимо ещё раз напомнить о понимании человеком человеческой сущности.

В 1845 году в «Тезисах о Фейербахе», известных как краткое изложение философии марксизма, Карл Маркс определил «сущность человека» как «совокупность всех общественных отношений». Это понимание человеческой сущности позволило исследовать и объяснить происхождение всех социально-исторических явлений. Однако для преодоления нашей протоноосферной ограниченности и решения практических задач выхода в ноосферу нам необходимо дополнить это понимание ещё и тем, что человеческая сущность является общественно-исторической сущностью. Маркс это понимал, но мало кто знаком с его обширным научным наследием, поэтому обычно люди довольствуются весьма поверхностным пониманием того, что изложено в его «Тезисах», поэтому у нескольких поколений россиян до сих пор нет ясного понимания, что человеческая сущность – это, прежде всего, историческая сущность.

Центральный порок
Исторической сущности человека

     Мы уже отмечали, что История – это процесс, являющийся не только общим деянием всех живущих в каждый конкретный момент этого процесса, но и деянием всех предшествующих поколений. То есть История – это всеобщее деяние. Качественное состояние этого всеобщего деяния определяет качество
индивидов. Мы продукты своей эпохи. Но, поскольку существование исторического процесса, как особым образом организованной жизни, обеспечивается рефлексией человека, то есть нашей способностью к самопознанию своей исторической сущности, качество самого исторического процесса, в свою очередь, зависит от способа социальной организации рефлексивной деятельности человеческого мозга.
     К сожалению, состояние рефлексивной деятельности мозга современников соответствует интеллектуально нечестному и безответственному отношению как к ученичеству в Школе Истории, так и к историческим последствиям принимаемых решений и поступков. Нравственно ущербное и не просто ошибочное, а откровенно лживое утверждение, «что история ещё никого ничему не научила»,а также самое популярное в России выражение порока исторической сущности человека – «Хотели как лучше, а получилось как всегда», определяют качественный уровень рефлексивной деятельности мозга и исторический уровень нашей социальности.

     Группировка нерадивых учеников Истории готова считать, что Комплекс Черномырдина должен оставаться предельной планкой сапиентизации человека или высшим достижением рефлексивной организации мозга россиянина. Во всяком случае, выраженное Черномырдиным состояние общего исторического бессилия, было принято всеми как настолько «понятный» вздох всеобщей исторической беспомощности, что на этой иллюзии «понятности» общественная мысль России буквально остановилась. И это естественно. Россия устала, ей необходимо перевести дух.
     Но, КАК и, главное, КУДА перевести дух россиян?
Вместо ответа на эти вопросы, научные поводыри России воспользовались заминкой в общественном сознании и решили прибрать к рукам политическую власть Кремля.
     Антиконституционная научная организация «Совета по науке и высоким технологиям» при Президенте России потому и совершила государственный переворот келейно и тайно, что не могла ответить обществу на животрепещущие вопросы исторического выбора. Организация «Совета», не приспособленная к овладению научным историческим методом, не умеющая ни поставить вопрос управления процессом исторического развития общества, ни предложить его научное решение, превращает научную политику государства в исторически слепую силу. Такая научная политика принуждает любое движение человеческой души сворачивать в заезженную колею повторения нравственных пороков предшественников, где всё и у всех получается «как всегда» и, главное, соответствует духовной и интеллектуальной ограниченности самого «Совета».
     Поскольку Виктор Степанович Черномырдин популярно выразил «общенародный» порок исторической сущности человека, мне достаточно сказать, что его структурным, центральным звеном является возрождённая в «Совете» духовно-криминальная природа сталинского большевизма, осуществляющая высшую (научную) форму отчуждения исторической сущности человека. Именно поэтому, ещё до подписания В.В. Путиным Указа от 8 ноября 2001 года, деятельность криминальной академической структуры исключила законный порядок рассмотрения альтернативного неосталинизму пути решения Центральной проблемы исторической безопасности Российской Федерации.

Чтобы практически извлечь первый общественно полезный урок истории, необходимо разрешить основное противоречие информационной связи, которое физически отделяет протоноосферную рефлексивную организацию мозга членов «Совета при Президенте Российской Федерации» от ноосферной рефлексивной организации человеческого мозга. Без практического овладения этим противоречием рефлексивная организация мозга современных учёных не может преодолеть основной зоологический барьер сапиентизации ни на индивидуальном уровне, ни на уровне организации государственного управления научной политикой. Поэтому разрешение основного противоречия информационной связи является предметом не теории, а предметом исторической практики выхода в ноосферу. Именно эту историческую практику – практику выхода в ноосферу, исключил для Родины В.И. Вернадского, своим чиновничьим решением бывший секретарь Совета Безопасности Российской Федерации С.Б. Иванов.

Мировой духовно-нравственный кризис, обрисованный во вступительной статье, сводит основное содержание современной политической жизни общества к борьбе за власть. Даже людей, которые тщательно уходят от политической борьбы и не стремятся к власти над другими, само наше общественное бытие вынуждает вступать в политическую борьбу за власть над самими собой. Кроме того, человечество переживает муки глобализации всей системы власти и управления. Процессы глобализации в сочетании с духовно-нравственным кризисом уже сформировали в одном из российских философов стойкий синдром «человейчика» глобального «Человейника»[228], а это значит, что угроза такой же психической деградации нависла не только над отдельным человеком, но и над человечеством как биологическим видом.
Политический акт кремлёвской духовной контрреволюции блокировал для российской науки выход из состояния мировой интеллектуальной войны. Интеллектуальные силы России не стали авангардом превращения мирового сообщества в замирённую, безопасную среду для развития человеческого разума. Научно-политическая диктатура «Совета» не раскрепостила производительные силы науки. Она оставила Россию страной с экологически опасной для народов России и мира кризисной экономикой, живущей, как и прежде, за счёт экспорта природных ресурсов, оружия и ядерных технологий. Чтобы Россия не осталась очагом мировой патологии в рефлексивной организации власти и управления, патологии, сопоставимой лишь с тупиковой формой антропогенеза синантропов, ей необходим политический акт духовной революции.

     Также как политическим актом духовной контрреволюции в России стала деформация её Президентской власти, так и политическим актом духовной революции должно быть исторически прогрессивное развитие института её высшей власти. В связи с этим, предмет Памятной Записки обязывает меня сказать о духовном векторе развития власти и управления, который определяется теорией преобразования биосферы Земли в ноосферу.
     Мы видим, как в эпоху глобализации усилилась борьба отдельных наций или их групп за придание привычным для них формам политической организации особого наднационального статуса. В этой борьбе за историческое выживание сильные нации пытаются поставить свою форму организации власти в основу мирового порядка, а слабые – вынуждены приспосабливать свою политическую организацию к доминирующей тенденции в мировой трансформации власти и управления. В современном политическом сознании эта борьба актуализирует ограниченный набор уже известных форм политической организации. Это демократия, теократия и технократия. Россия добавила ещё одну, новую форму организации власти и управления, установив антиконституционный режим неосталинистской наукократии.
     Всем известно, что всякая публичная власть разделяет людей на властвующих и на тех, кто становится объектом или жертвой власти. Античная культура настолько глубоко вбила в человеческое сознание формулу – «Разделяй и властвуй», что даже историки и социологи, изучающие механизмы возникновения всех опробованных человечеством форм организации власти, как правило, не заглядывают глубже социально-экономических причин, порождающих между людьми рознь и ожесточённую борьбу за власть. Моменты социального единения людей по духовно-интеллектуальным мотивам изучены гораздо хуже.
     Из всех форм политической организации, претендующих на статус универсальных – в определении миропорядка, ни одна не способна обеспечить духовную безопасность ни отдельному человеку, ни всему человечеству. Ни одна не способна преодолеть исторически возникший раскол между духом и разумом. Как и предшествующие формы власти, они разделяют людей не только в сфере материальных, но и в сфере духовных интересов. Поэтому ни одна из выше названных форм власти не способна «… сохранять единство духа в союзе мира»[229], и поэтому так же, как и другие из ранее опробованных форм организации власти, они воспроизводят и культивируют социальные условия, порождающие все формы психопатологий в индивидуальной и социальной организации духа и разума.
     Единственная форма власти, способная соединять, а не разделять людей – это Ноократия, власть разума. Она не разделяет, а объединяет людей, поскольку адекватна видовой сущности человека.
Если в человеке, кем бы он ни был, главарём мафии или, скажем, свободным художником, сохраняется хоть проблеск разума, ноократия не может не отвечать его духовным и материальным интересам. Чтобы дать начало этой форме организации человеческой власти, я и ставлю в политическую повестку дня вопрос о конституционном порядке рассмотрения научно-исторического решения Центральной проблемы исторической безопасности Российской Федерации (ЦПИБ РФ).
Ноократия – это единственная форма власти и управления, переход к которой не требует нарушения действующей Конституции. В отличие от наукократии, актом установления ноократии является не духовная контрреволюция, а духовная революция, не опускающая, а возвышающая человека и в духе, и в разуме.
Ноократия – это такая форма рефлексивной организации Центрального аппарата власти и управления, переход к которой гарантирует не только историческое выживание нации, ноократия – это гарантия космического выживания и развития человеческого разума как планетарного явления.
В отличие от всех форм организации власти и управления ноократия – это действительно универсальная исторически перспективная форма рефлексивной организации власти в процессе её глобализации.
Единственная сложность на пути ноократизации власти и управления – это прямая зависимость хода этого социального процесса от успехов сапиентизации индивидов, составляющих правящие элиты наций и народов. Дело в том, что на них ложится нагрузка духовно-нравственного возвышения, качественного роста при переходе с уровня психической организации видового детства человечества, которое характеризуется индивидуальной разумностью человека, к психической организации видовой молодости человечества, которая характеризуется социальной разумностью индивида. Антиконституционный наукократический переворот в Кремле – это детская выходка индивидуально разумных учёных и политиков.
     Переход России от наукократии к ноократии возможен лишь в том случае, если Президент лично приступит к исполнению своих прямых конституционных обязанностей по организации процесса рассмотрения научно-исторического решения ЦПИБ РФ.

[222] Н.Н. Моисеев. В раздумьях о будущем. – М., МНЭПУ, 1998, с.5. (В действительности, эту мысль на разные лады повторяли многие поколения нерадивых учеников Истории задолго до того, как её воспроизвёл Гегель).

[223] Начальник Отдела безопасности в области науки и технологий Совета Безопасности Российской Федерации.

[224] Первый заместитель Председателя научно-технического совета Минатома России, главный ученый секретарь, советник Министра, доктор физико-математических наук, заслуженный деятель науки РФ и профессор.

[225] Дж. Сорос. Открытое общество. Реформируя глобальный капитализм. – М., 2001, с. 65 – 71.

[226]В детские годы Джордж Сорос пережил нацистскую оккупацию Венгрии и был вынужден скрываться, чтобы выжить.

[228] А. Зиновьев. Глобальное сверхобщество и Россия. – М., АСТ, 2000.